'Это было обычное субботнее утро..'

Это было обычное субботнее утро. Не сулившее неожиданностей и каких-либо незапланированных встреч. Алеша проснулся рано, как и рассчитывал. День обещал быть простым и ясным. Как солнце, уже заявившее о себе сквозь мелкие дырочки в шторах на окнах. Алеша отворил настежь форточку, пошел в туалет. Завершив там все свои срочные дела, вернулся в комнату за полотенцем и бритвенным станком. Почистил зубы, наскоро, по-субботнему, побрился, постоял под душем. Позавтракал своей вечной овсянкой на молоке, попил кофе с сыром вприкуску. Собрался и пошел в спортзал. Десять минут пешком. По петляющим тропинкам. В грязном мартовскому снегу. Жестком, подмороженном. Сквозь дворы. К Рязанскому проспекту. Далее по подземному переходу. Еще несколько метров и на углу Скрябина и 1-ой Новокузьминской улиц - спуск в подвал. Десяток крутых ступенек вниз, плотно прикрытая дверь. За ней всегда приветливая Раиса Павловна. И пустой в это время суток зал. Это большой плюс. В зале с минимумом снарядов. С отсутствием естественного освещения и искусственной вентиляцией. Но практически всегда свободном. Значит, нет обычной для таких мест духоты. Нет очередей к штангам и гантелям. Когда-то, очень давно Алеша впервые пришел в такой подвал. К самодельным снарядам, неразборным гантелям. К выточенным на токарных станках грифам и блинам. К тренажерам, сконструированным и собранным атлетами-самоучками. С тех пор он возвращался к ним в разные периоды своей жизни. Как правило, сложные. Он не стал обладателем мощной мускулатуры, нет. Для этого ему не хватило, возможно, природных данных, возможно, настойчивости и терпения. Он и в 36 лет оставался худым и нескладным, в 190 сантиметров ростом. С несимпатичным брюшком. Поэтому ему было важно отстуствие посторонних. Он стеснялся собственной фигуры. Тем более на фоне чужих раскаченных бицепсов, спин, торсов. Спортзал помогал ему привести в равновесие собственное внутреннее состояние. Собраться. Дисциплинировать себя помогал. Кроме того, ему хорошо думалось здесь. Алеша размялся, попрыгал на скалке. Выполнил несколько подходов подтягиваний за голову. Перешел к тяге штанги в наклоне… Привычно бубнило радио. Не напрягая. Не отвлекая от мыслей. А мысли были о Вале. Разные мысли. Иллюстрированные обрывками воспоминаний, диалогов. Реальными и вымышленными. Плавно перетекали в область мечтаний и фантазий. Алеша хмурился. Улыбался. Иногда произносил вслух обрывки фраз. От мыслей отвлек телефон. Комбинацию цифр высветившегося номера на экране он узнал мгновенно. Эти цифры он уже не забудет никогда. Звонила она. В общем-то, ничего неожиданного в этом не было. Хоть и очень приятно. Она и раньше звонила ему в выходные. Не часто, но звонила. Не виделись они более трех месяцев. Но общение по аське и телефону не прерывалось. Она делала неоднократно попытки прекратить его совсем. Он не отпускал ее. Это давалось непросто. Он постоянно был в напряжении. Это было мучительно. Это было тяжело. Наверное, это было непросто и для нее. Она была замужем. Но совсем без нее он уже не мог давно. Ее голос поднял настроение.
- Привет. Ты чем занимаешься?
- В своем волшебном подвальчике. А ты?
- А я вот в институт собралась – в ее голосе слышались задорные нотки..
- О! Морозец неспроста на улице.
- Да, если бы не контрольная, я бы себя из дома и в этот раз бы не выгнала – настроение у Вали было явно хорошим.
- Мы всего в нескольких метрах друг от друга, могли бы и увидеться – тон Алешки был шутливым. Он не рассчитывал на встречу. Но он любил такие маленькие провокации. Он знал, каков будет ответ. Но интонации сегодняшнего Валиного голоса позволяли надеяться на то, что шутка будет принята и все закончится мирно. В общем-то, это была привычная игра. Игра людей, которые когда-то не могли прожить дня друг без друга. Но расставшихся. Не видевших друг друга длительное время. Достаточное, чтобы отвыкнуть от прежней потребности и привязанности. Людей, у которых остались общими лишь приятные и грустные воспоминания о том времени, когда они были вместе.
- А что нам мешает встретиться через полтора часа?- серьезно и как бы вполне естественно объявила Валя.
Ее вопрос привел Алешу в замешательство. Он никак не ожидал этого услышать. Повисла тишина.
- Только ты очень не настраивайся. Если я смогу, увидимся – поспешно сделала шаг назад Валя.
- Ты придешь ко мне? – недоверчиво спросил Алеша.
- Исключено. Встретимся в Ростиксе. – уже привычно отрезала она.
- Хорошо. Значит, в час дня в Ростиксе?
- Давай.
Выброс адреналина, вызванный ее звонком, сделал свое дело. Он увидит ее сегодня! Разве такое возможно? Мог ли он мечтать об этом еще пару минут назад? Остаток тренировки прошел на одном дыхании. Алешка долетел до дома, чем-то пытался занять себя, брался то за одно, то за другое, поминутно глядя на часы. А к половине первого он уже быстрым шагом направлялся к метро, на ходу прикидывая свои финансовые возможности. Почему-то этот вопрос пришел ему в голову только сейчас. На Рязанском проспекте Алешка метнулся к цветочному киоску, от него с букетом роз в фойе метро. Было прохладно. Эскалатор поднимал на поверхность пассажиров одного за другим. Отсутствовали толчея и давка, такие привычные для этого места в будни. Сначала Алешка видел только выныривающие головы. Спустя мгновение он уже оглядывал всплывающих из подземелья людей полностью. Это было забавно. Алешка стоял и ждал. Думал о ней. Представлял ее. Какая она теперь? В разговорах она часто говорила ему, что поправилась, пополнела. Как не старался он уловить миг ее появления, что-то отвлекло, и он заметил ее достаточно поздно. Она уже направлялась в сторону выхода. Шла к нему навстречу. Она заметила его первым. Она была прежней. Она не изменилась! Шубку он не видел на ней раньше, сапожки тоже новые. И вместо привычных джинсов на ней была юбка. Только и всего. Но это была она! Та, которую он помнил, которую берег в своих воспоминаниях.
- Блин, Леша, зачем цветы?! Спасибо. – Губами поймал ее губы. Скорее всего, цветы не позволили ей увернуться и подставить щеку. Почувствовал ее запах. Вспоминая ее, сложнее всего было вызывать на память запах. Все время разлуки ее образ преследовал его неотступно. Ее голос звучал в ушах постоянно. А вот теперь он услышал и аромат. У Алешки тряслись руки. Он не в силах был справиться с волнением. Он гладил рукав ее шубки. Шел рядом с ней, забегая то с одной стороны, то с другой, заглядывал в лицо. Она улыбалась ему. В Ростиксе почти не было посетителей.
- Ты что будешь? Кофе? Мороженное?
- Я не вижу горячего шоколада у них… Ах, вон он. Я буду горячий шоколад.
- Два горячих шоколада, пожалуйста.
На поднос к двум стаканчикам оператор для чего-то положил пару зубочисток.
- Где присядем? Давай вот тут. Ты не против, Алеш?
- Почему ты не пьешь шоколад? Не понравился?
- Я жду, пока он остынет. Я обожгла язык. – Она даже высунула кончик языка.
- Дай, поцелую?
- Лучше позволить, иначе ты упадешь на меня через стол. – Она смеялась, они тянулись друг к другу над подносом с бумажными стаканами и целовались.
- О чем думаешь?
- Ты думай. Смотри на меня и думай, зачем я тебе такая нужна? Старая и толстая.
Алешка гладил ее руку, вскакивал со стула, присаживался рядом на корточки. Она смеялась.
- Алеш, перестань, людей вокруг мало, но они все смотрят на нас. Скажут, какой невыдержанный мужчина! А цветы красивые…
- А тебе какие розы нравятся? Только не говори, что не красные! Ты мне как-то сказала, что красные. Может, ты это просто так сказала, не подумавши. А я запомнил.
- Мне нравятся красные. Но в сборном букете неплохо смотрятся и другие. А ты все-таки изменился за это время. Не пойму пока в чем, но изменился.
«Если я спрошу в чем, она начнет говорить. И то, что скажет, наверняка расстроит меня» - пронеслось у него в голове.
- Пошли ко мне? Я покажу, где я живу теперь. Тебе не интересно?
- Нет, Алеш, мне очень интересно, но я знаю, чем это закончится. Алеш, я жутко поправилась, да? Смотри на мои пальчики. Они толстые и некрасивые. Сосисочки какие-то, не пальчики.
- Не говори глупостей, Валь. Пойдем, а? Ну, пожалуйста… Я обещаю…
- Перестань, и ты и я знаем, что из этого выйдет. Кстати, ты не хочешь прогуляться со мной в Летуаль? Я хочу себе что-нибудь подобрать.
Алешка вскочил, помог ей накинуть шубку (Алеша, я отвыкла уже!) и они пошли между свободных столиков. На улице Валя взяла его под руку. Нужно было идти несколько метров. Он шел и вспоминал. Как часто брала она его под руку, как раздражало его подобное хождение до нее, с другими. Как нравилось ему так ходить с ней… И как же было здорово идти с ней вот так сейчас! И были ли эти месяцы разлуки? Долгие дни одиночества. Муторные вечера в компаниях других женщин? Нелюбымых, неинтересных… Нет, это был лишь сон. Долгий, тяжелый, больной. А жизнь, жизнь – вот она, здесь и сейчас, рядом с ней. Этим свежим и морозным, но по-весеннему солнечным днем.
В магазине девушка-консультант безошибочно угадала в ней покупателя. И уже до самой кассы не отходила не на шаг. Алешка держал в руках сумочку, молча следовал за ними вдоль прилавков, держал в руках бумажки с ароматами духов. Мотал либо тряс невразумительно головой в ответ на вопрос «ну как тебе?». Он совершенно потерялся среди этих запахов, сменяющихся друг за другом. Лишь смотрел на ценники и повторял про себя «Идиот! Как я мог взять с собой так мало денег?! Ведь праздник же!». Валя определилась. Это был самый первый аромат, предложенный консультантом. Он и Алешке показался самым вкусным. Улучшив момент, он шепнул возле кассы:
- Ты платишь, мы доходим до банкомата, я снимаю деньги и отдаю тебе. Подарок. Восьмое марта ведь…
- Не говори глупостей, пожалуйста, плачу я!
- Так нечестно – пробовал хитрить Алешка – Ты отказываешься от того, чтобы посмотреть, где я живу, отказываешься, чтобы я покупал…
- Тема закрыта, Алеша.

- Ну, и куда мы сейчас? – спросила она уже на улице.
- Пойдем, я проведу тебя мимо своего дома, покажу тебе дерево, рядом с моим окном, на которое всегда прилетает голубка, я тебе рассказывал, помнишь? Там недалеко остановка, я посажу тебя на маршрутку.
Они свернули во дворы. Стало совсем малолюдно.
- Давай, я понесу твою сумочку, тебе не удобно.
- Смотри-ка – сказала она возле строящегося дома – здесь открыли дорогу.
Алешка взял ее за руку и остановился. Она смотрела на него. Он с жадностью поцеловал ее в губы. Она не возражала.
- С ума сойти – прошептала она - А ты будто стал выше.
- Просто у тебя сапожки без каблуков. Зато тебе в них наверняка удобнее.
- Не сказать. А помнишь, как мы тут раньше носились? «Туда-сюда, туда-сюда».
Морозец давал о себе знать. Алешка взял ее ладонь и сунул в карман своей куртки. И тут же резко выдернул.
- Ты чего?
- Носовой платок – ответил он, перекладывая его в другой карман.
- Я уж подумала женские трусики.
- Не говори глупостей. Ты мне свои не оставила. Чьи-то другие я бы не стал носить в кармане – улыбнулся он.
Они пересекли улицу Вострухина по пешеходному переходу и снова пошли сквозь дворы.
- Вот – сказал он – вот с этого места мы с тобой наблюдали за подъездом бабкиного дома и ждали пока освободиться квартира. А если посмотреть направо виден мой новый дом. Видишь?
- Двенадцатиэтажка?
- Ага. Всего три минуты. Я засекал. Идем? – он потянул ее за руку и ускорил шаг.
- Леш, я не буду заходить.
- Мы уже практически зашли.
Он набирал код комментируя «В-сорок-в-восемнадцать-восемьдесят один».
- Я все равно ничего не запомню. А подъезд вполне приличный. Чисто. И запаха нет.
Между вторым и третьим этажом он снова прижал ее к себе. В этот раз поцелуй длился дольше прежнего. Полпролета, несколько шагов к двери, поворот ключа и они уже были в прихожей.
- Сосед спит, не разувайся, проходим сразу в комнату.
- А здесь не так уж и ужасно пахнет, как ты рассказывал – отметила она, проходя за ним в комнату.
Он закрыл за собой дверь ключом. Усадил ее на диван. Достал из шкафа тапки, не позволил разуваться самой, начал это делать сам. Присев рядышком. Он часто делал это раньше. Он много раз говорил ей, что это доставляет ему удовольствие.
- А это те самые ветки того самого клена. На которые и прилетает та самая голубка – Он обнял ее сзади за плечи. - А хочешь, я покажу тебе татуировку.
Она не успела ответить. Он стянул с себя футболку:
- Смотри!
И в то же мгновение прижал ее своим телом к стене. Она сделал несколько попыток прервать поцелуи. Он повалил ее на диван. «Глупо говорить, что я не знала, что так будет» прошептала она, стягивая с себя кофточку. Он пытался помочь ей справиться с лифчиком. Руки плохо слушались …
- Ты разучился – улыбалась она – только я разденусь совсем под одеялом. Я стесняюсь, Леш. Я очень поправилась.
Он вскочил с дивана, рывком задернул шторы, одним движением освободился от джинсов с трусами и очутился рядом с ней под одеялом. Прижался. Она прижалась навстречу. Это тепло, ни с чем не сравнимое тепло ее тела. Его аромат, ощущение его всей кожей… Он проваливался в ямы. Сознание отключалась. Усилием воли он приводил себя в чувство, он понимал, что еще мгновение, и он закончит. Во что бы то ни стало, он хотел отсрочить этот момент. Он видел ее лицо близко. Он читал по ее лицу. Читал, как нужно вести себя в каждое следующее мгновение. Как нужно двигаться. Что нужно делать. И снова проваливался. И опять возвращал себя. Она кусала ему шею, руки. Она не стонала. Или ему так казалось? Или он не слышал? Когда по ее телу и лицу пробежали знакомые судороги, ему вдруг подумалось: «Почему она не смеется? Она всегда смеялась раньше, когда заканчивала? Неужели она действительно так изменилась?»… И все-таки он не справился с собой. Закончил. Внезапно. На ее животик. Он принялся извиняясь целовать ее глаза, нос, шею, подбородок… Они какое-то время лежали рядом молча. Она с закрытыми глазами. Он, глядя в окно. Она села на диван. Одеяло лежало на полу. Она больше не стеснялась. Она задумчиво размазывала по животу сперму и улыбалась:
- Видишь, какая я стала Слоник? Я очень переживала, как ты поведешь себя, увидев меня такой.
Он притянул ее к себе и поцеловал.
- Я люблю Тебя. Понимаешь, я не стану сейчас убеждать Тебя в том, что ты не поправилось. Но разве это важно? Люди меняются. Внешне. Внутренне. Но в каждом из нас есть какая-то такая частица, назовем ее «зернышко», она остается неизменной. Вот это самое зернышко я и люблю в Тебе, понимаешь? И на что могут повлиять плюс-минус пять килограммов? Скажи, джинсы, что Ты носила летом, Ты их сейчас надеваешь? Он надеялся, что она ответит «да». И это будет его аргументом в пользу того, что она практически не изменилась.
- Нет. Они не сходятся на мне. Я стала жутко толстая - ответила она грустно.
- Помнишь, я по электронке присылал тебе репродукцию Давида Штеренберга «Обнаженная»? Ты еще согласилась, что фигурой теперь похожа на девушку с картины. Вот скажи, Штеренберг рисовал девушку, чтобы приколоться над ней, да? Вряд ли, Валь. Она ему нравилась. Потому что ее фигура – эталон женской красоты. Так было на протяжении столетий. Так есть и сейчас. Девушки с твоей фигурой очень привлекают мужчин. Гораздо сильнее дур-селедок из модных журналов. Уж поверь.
- Болтушка ты, Леш. Подай мне, пожалуйста, салфетки из сумочки.
Она вытирала животик салфетками и бросала их на пол. Он наблюдал. «Как это страшно» – думал он. «Она говорила, что с мужем они практикуют прерванный акт. Наверное, так она делает каждый раз после секса с ним ». Кровь стучала в висках. «А она на самом деле поправилась. И попа. И грудь. Она тяжелее, чем раньше. Неужели она – это уже не она? Неужели это конец? Неужели эта наша встреча – та самая встреча, о которой говорят психологи? Когда бывшие влюбленные легко вступают в интимную связь спустя время. И так же легко после нее окончательно разочаровываются друг в друге?» Он отвернулся. Она легла рядом. И все-таки она ему нравилась. Очень нравилась. Изменившаяся. Чуточку пополневшая. Полнота даже шла ей, казалось ему.
- Раньше твоя «девочка» была абсолютно голенькая. Мне нравилось. А теперь там у тебя «прическа». Почему, Валь?
- Я поправилась. Везде. И там тоже. И отсутствие волосиков там теперь выглядит комичным. Котовский какой-то у меня между ног с бритым черепом теперь – засмеялась она.
Он смотрел в окно. В тот его кусочек, что остался между штор, задернутых наспех. За стеклом темнел клен. Чернел ветвями на фоне синего весеннего неба. В феврале к окну прилетала голубка. Ходила по карнизу, заглядывала в комнату. Ему представлялось, что это его любимая женщина прилетает в виде голубки. Стучится клювом в окно. Смотрит сквозь стекло: как он тут? Так ему виделось, так ему верилось тогда. Сейчас женщина лежала рядом. Спиной к нему. Водя ногтем по контурам желтых разводов на обоях. Он не видел, но слышал, как она царапала ногтем бумагу. Он по-прежнему смотрел в окно. Но, даже не поворачивая головы, он мог сейчас по памяти пересчитать почти все родинки на ее спине. Россыпь совсем крошечных. И тех, что побольше. И ту одну, что крупнее всех прочих. Которую она стеснялась. Из-за которой очень переживала в тот день, когда они впервые узнали друг друга без одежды. Эта была ему особенно мила и дорога. Справа от позвоночника. Пониже лопатки. Эту он часто вспоминал в разлуке. Одеяло почти все сползло на пол. В комнате было душно. Женщина рядом была горячей и голой.
- Валь, ты меня любишь?
Она не ответила. В коридоре сосед щелкнул выключателем и хлопнул дверью. Алеша наклонился с дивана, поднял с пола пульт, прибавил громкость у телевизора.
- Почему ты молчишь?
- Я люблю тебя. Но в этих словах совсем не то, что ты хочешь услышать. Мне очень хорошо с тобой. Я люблю тебя. Ты для меня близкий и родной человек. Но это ничего не меняет. Я не смогу оставить мужа. Никогда не смогу объявить об этом детям. Понимаешь, у нас у каждого есть обязанности…
- Понимаю. Давай откровенно? Как ты считаешь, двое любящих друг друга людей могут быть любовниками?
- Не могут. - Диван заскрипел, она перевернулась и оказалась к нему лицом. - Они должны быть вместе, а не прятаться по углам. Или не быть вообще.
Он почувствовал ее дыхание. Она была совсем близко. Ее губы, глаза… Глаза, с лучиками морщинок возле. Он невольно придвинулся, коснулся своими губами ее. Она ответила. Они обнялись… Но второго раза не получилось. Он переживал, он волновался. Что-то сломалось. То ли долгое воздержание, то ли он отвык от нее, то еще что. Она все же попыталась еще. Повалила его на спину. Целовала губы, шею, руки… Она покусывала его сосочки, ласкала языком грудь, член…
- Алеш, мне пора идти.
- Мне неудобно. Извини меня.
- За что?
- За то, что не было второго раза.
- А никто на него и не рассчитывал. Впрочем, как и на первый. Мне хорошо с тобой, Алеш. Мне не было так хорошо с тех пор, как мы расстались.
- Поехали. – Он поднялся с дивана и стал натягивать джинсы.
- Я испачкала юбку.
- Сейчас я найду щетку для одежды. У меня была. Где-то в шкафу.
- Не нужно. Я ладошкой.
Он помог ей одеться.
- Розы. Дай мне розы. Или ты думаешь, что я оставлю их здесь? – Она стояла одетой посреди комнаты.
Он не ответил. Покупая, он знал, что сегодня они останутся в лучшем случае в ее подъезде. А как иначе? Дома муж. Зачем ей эти объяснения? Когда жизнь у нее наладилась, успокоилась, вошла в размеренное течение. Устоялась в ровных и уютных берегах семейного счастья. Да и какое имеет значение, сколько жить цветам? Заботливо выращенные, доставленные в магазин, оформленные в букет, купленные и подаренные – удавшаяся судьба тюльпанов, роз, гвоздик. Они сделали свое дело. Им можно умирать.
- Если бы я не переехал в этот район, нашей сегодняшней встречи бы не было.
- Из-за одной встречи? – ухмыльнулась она. Или не из-за одной все-таки? – добавила чуть слышно.
- Все равно.
День подкатился к вечеру. Деревья бросили на снег длинные, путаные тени. Потеплело. На остановке он обнимал ее. Она смеялась. Они оба смеялись. Он даже проехал с нею вместе в маршрутке несколько остановок. Сидел против нее, держал в ладонях ее ладонь. Смотрел на ее лицо. Она улыбалась. Смотрел в глаза. Глаза ее искрились. Радостью. Счастьем. Так казалось ему. Он сам был счастлив.




mozhno06